Моменты

Вы с 2011 года в Екатеринбурге? Как он изменился в ваше присутствие?

Город очень сильно изменился. У меня очень буржуазные потребности: главное, чтобы рядом с работой были кафе и рестораны. Для начала — чтобы можно было где-то выпить кофе. Я помню, раньше рядом с театром был только «Кофе-Хаус», а все остальное — печаль, да и «Кофе-Хаус» сам по себе — печаль, а сейчас вокруг, в центре, очень много мест и сразу создается ощущение живого места. И мне нравится Екатеринбург своей грубостью, простотой

Грубостью?

Екатеринбург — это индустриальный город, не Петербург со слезливыми каналами, такой очень … «весомо, грубо, зримо», как словами Маяковского, и вот эта простота, комбинация простоты и рационализма по делу, что называется, в разговоре… мне это нравится, я предпочитаю без «марлезонского балета».

А в культурном плане какие титанические сдвиги произошли в Екатеринбурге?

Мне кажется, что все те персональные возможности, которые есть у меня и у труппы, достаточно редки. Произошло признание екатеринбургского балета как одного из главных в стране. Это и «Маска» в конце концов. Это, как сказать… — круто. За столь короткий срок. Много сдвинулось, и мне нравится та работоспособность, которая есть у артистов. Где-то, может быть, в столицах, артисты чувствуют себя привилегированной кастой, а здесь я увидел, что артисты понимают: они чего-то не умеют, не знают, но они хотят этого достигнуть. Этот энтузиазм, это желание и умение учиться — самое главное. Вот знаете, бывают британские вислоухие, пудели, а беспородные собаки — самые умные. Вот здесь все такие беспородные дворняжки, потому что это театр мигрантов, мы все откуда-то понаехали. Этакая культурная колония, которая всех нас объединяет, и мы все здесь находимся для чего-то.

В этом году у вас премьера «Пахиты», которая уже была классической одноактной, зачем вы решили доработать её до трех актов?

«Пахита» — это наша возможность, наша попытка привнести в репертуар что-то новое, но при этом и переосмыслить классику. Сейчас возвращается мода на реконструкцию спектаклей. Мне ближе английский способ реконструкции, в ней должно быть что-то из сегодняшнего дня. И это, я считаю, мудро, мы живем в сегодняшнем дне, и мы должны узнавать его со сцены. И «Пахита» — возможность увидеть, как может трансформировать ся имперский классический танец. И возможно ли это вообще. Может быть, это жуткая архаика, как яйцо Фаберже.

Если еще несколько лет назад была невероятная мода на концерты академической музыки, то сегодня невероятный всплеск интереса к оперному театру.

Мы это не анализировали, но к этому шли. Наш оперный театр удачно занимает несколько позиций: во-первых, здесь нет второго оперного театра и второй балетной труппы. Но мы смотрим шире в рамках страны. Во-первых, наш театр стал символом Екатеринбурга. Плюс — качество спектаклей. Но понятно, что с Большим или Мариинским наш театр не может конкурировать.

Не соглашусь. Мы же все здесь уральские патриоты и всегда свое поддержим больше…

Патриотизм должен быть рациональным. Понятно, что в труппе Большого и Мариинского собираются лучшие танцовщики. Это естественный процесс, и он никогда не будет другим. Но мы можем конкурировать в плане качества постановок. И та энергия, та отдача, которая есть у наших артистов, я считаю, чрезвычайно высокая. Естественно, труппа растет, становится более профессиональной, более уверенной. И какая-то звериная сила, которая есть у наших артистов, подкупает зрителей — я так считаю.